Этическая мысль | Ethical Thought

Этика и метафизика моральной ответственности

Евгений Владимирович Логинов — 2021-12-25

Данный текст представляет результаты работы, проведенной исследовательской группой в 2019–2020 гг. Исследование было посвящено дискуссиям о моральной ответственности в аналитической философии второй половины ХХ – начала ХХI в. В полном объеме результаты исследования представлены в коллективной работе «Пролегомены к моральной ответственности» (Логинов Е.В., Гаврилов М.В., Мерцалов А.В., Юнусов А.Т. Пролегомены к моральной ответственности // Финиковый Компот. 2020. № 15. С. 3–100). И хотя «Пролегомены…» задумывались в первую очередь как обзорная работа, в ней также представлены и собственные идеи авторов, главным образом метатеоретического характера. В настоящей статье они представлены в кратком виде в такой последовательности: а) постановка проблемы в общем виде, б) обсуждение этики и метафизики моральной ответственности, в) рассмотрение концептуального вопроса, касающегося природы отношения уместности моральных реакций.

Сложность моральной ответственности и ее степени

Виктория Сергеевна Югай — 2021-12-25

В упрощенном виде философская дискуссия о некоторой проблеме выглядит следующим образом: для объяснения некоторого феномена Ф возникает теория А, в ответ на которую возникает противоположная теория Б, далее А и Б развиваются и дают начало новым теориям, появляются новые аргументы, в том числе аргументы, вдохновленные релевантными результатами научных исследований или теориями из других областей философии. Однако в дискуссии о проблеме моральной ответственности довольно сложно выделить один центральный конфликт, вокруг которого строится дискуссия. Философы пишут о моральной ответственности как об этической оценке действий, о метафизических условиях ответственности, о критериях агентности, о возможности разделения ответственности между несколькими агентами и т.д. Текст «Этика и метафизика моральной ответственности» представляет собой кропотливый анализ разнообразных теорий моральной ответственности, который превращен в оригинальную систематизацию концептуального хаоса, царящего в дебатах о моральной ответственности. Первая часть включает в себя формулировку проблемы моральной ответственности и краткий обзор теорий моральной ответственности. Вторая – концептуальные пояснения ключевого для условий ответственности понятия «уместность». В своей статье я преследую две цели. Во-первых, отметить сильные и не самые сильные стороны предложенного Е. Логиновым, М. Гавриловым, А. Мерцаловым и А. Юнусовым видения проблемы моральной ответственности. Во-вторых, обратить внимание на теоретическую сложность анализа моральных реакций при разной степени выполнения условий моральной ответственности.

Метафизика моральной ответственности: Комментарии к статье Е. Логинова, М. Гаврилова, А. Мерцалова и А. Юнусова

Дмитрий Алексеевич Ананьев — 2021-12-25

Статья посвящена критическому обсуждению третьей части статьи Е. Логинова, М. Гаврилова, А. Мерцалова и А. Юнусова «Пролегомены к моральной ответственности» (Финиковый Компот. 2020. № 15. С. 3–100). В третьей части «Пролегомен…» авторы предлагают анализ структуры понятия моральной ответственности. Важной особенностью структуры, предложенной авторами, выступает разделение между уместностью моральных оценок и уместностью моральных последствий. Мое возражение состоит в том, что нет достаточно веских доводов, способных оправдать разделение между уместностью моральных оценок и уместностью моральных последствий в структуре, предложенной авторами «Пролегомен…». Более оправданным представляется отождествление наличия у агента моральной ответственности с уместностью определенных моральных последствий. Авторы также выделяют случаи некорректного возложения моральной ответственности, в которых фактору, принадлежащему агенту, приписывается определенное моральное значение, хотя у этого фактора нет никакого морального значения. Я показываю, что неясно, в чем отличие случаев некорректного возложения моральной ответственности этого вида от случаев, в которых такое возложение некорректно, потому что фактор, на основании которого возлагается ответственность, не принадлежит агенту в релевантном для моральной оценки смысле.

Материалы обсуждения «Пролегомен к моральной ответственности»

Рубен Грантович Апресян — 2021-12-25

В марте 2021 г. в секторе этики Института философии РАН состоялось обсуждение трактата «Пролегомены к моральной ответственности», открывающего выпуск журнала «Финиковый Компот», посвященного рассмотрению проблемы моральной ответственности в аналитической философии (Логинов Е.В., Гаврилов М.В., Мерцалов А.В., Юнусов А.Т. Пролегомены к моральной ответственности // Финиковый Компот. 2020. № 15. С. 3–100). Авторы «Пролегомен» представили основные положения трактата, обсуждение которых с разных позиций продолжили В.С. Югай, Д.А. Ананьев, Р.С. Платонов. В последовавшей дискуссии приняли участие представители МГУ им. М.В. Ломоносова, Института философии РАН, Высшей школы экономики. Хотя концептуальные рамки обсуждения были заданы «Пролегоменами», дискуссия получилась более широкой – некоторые участники вышли за рамки предложенного для обсуждения аналитического подхода к рассмотрению ответственности, сосредоточив свое внимание на проблеме моральной ответственности как таковой. Вниманию читателей журнала предлагаются в сжатом виде материалы состоявшейся дискуссии.

Не-убийство как начальный поступок

Ольга Прокофьевна Зубец — 2021-12-25

Мораль, если понимать ее как форму ценностно-нормативной регуляции, как совокупность норм, заповедей, идей, была активно вовлечена в механику Аушвица. Одним из ключевых понятий нацистской морали является «гуманное» убийство: понимание убийства нацистами как «гуманного» связывается с нацеленностью на борьбу со злом, с тем, что исполнитель убийства морально оправдывает и мотивирует его (благом других, в том числе и жертвы), со способом его осуществления, который должен быть щадящим в отношении как убийцы, так и его жертвы. В нацистской морали «добродетельный» человек берет на себя решение об убийстве, опираясь на моральную идеологию; убийство же как фактическое действие, как данность оказывается вне морали. Он воспроизводит описанную Спинозой ошибку Адама, принявшего слова истины бога за заповедь, закон. Подвергая критике рядоположенность моральных заповедей, автор приходит к выводу, что Аушвицу противостоит не заповедь, не моральный запрет «Не убий», а не-убийство как поступок. Философия, акцентировавшая фундаментальность смертности человека, вынуждается Аушвицем поставить в центр понятие «убийство» и постулировать данность не-убийства в качестве начального поступка – вне словесного выражения, рассмотрения, различения: как начало, делающее возможными язык, мышление и индивида как поступающего человека. Это означает поворот моральной философии: от содержательного развития моральной идеологии и спецификации морали через нюансирование мотивов, норм и ценностей – назад, к данности поступка, исключающей дифференциацию убийства по моральным основаниям. Поступок не-убийства не опосредован моралью, не задан тем, что убийство есть зло, но само то, что оно есть зло, вытекает из изначальности поступка не-совершения убийства, из решения не убивать, данного в поступке не-убийства. Сама моральная философия мыслится автором как мышление того, кто не убивает.

«Гильотина Юма» как псевдопроблема

Алексей Михайлович Гагинский — 2021-12-25

Разделение сущего и должного, инициированное уже Д. Юмом, но получившее популярность только в первой половине XX в., занимает очень важное место в этическом дискурсе, ибо оно ставит под сомнение возможность обоснования моральных норм. Вместе с тем юмовское разделение опирается на ряд онтологических допущений, которые необходимо прояснить, чтобы понять границы данного принципа. В частности, если «гильотина Юма» и ее последующая адаптация в метаэтике предполагают онтологию атомарных фактов, то при пересмотре онтологической модели разделение сущего и должного окажется проблематичным. В статье показывается, что распространенная версия «гильотины Юма» является псевдопроблемой потому, что она работает только в рамках редукционистской методологии, когда моральное суждение деконтекстуализируется и распадается на атомарные составляющие, из которых ничего логически не выводится. Более корректный подход к данной проблеме приводит к тому, что сущее и должное следует различать, но нельзя разделять. В таком виде «гильотина Юма» перестает быть разрушительной по отношению к этическим системам.

Роль нравственных добродетелей в этике Аристотеля

Роман Сергеевич Платонов — 2021-12-25

Цель статьи – показать функцию концепции нравственной добродетели в практическом знании Аристотеля, а именно – в этике. Для этого рассматриваются исходные смыслы понятия «арете» в древнегреческой культуре (добротность, совершенство, соответствие цели); реконструируются основные шаги аристотелевского исследования поступка; проводится анализ концептуализации Аристотелем добродетели как качественной характеристики деятельности. Показывается, что ключевым результатом аналитики поступка и создания концепции сознательного выбора является обнаружение разрыва между процессом решения (рациональными процедурами поиска и анализа) и выбором, основанном на желании и личных пристрастиях. Вследствие чего и само знание о деятельности человека распадается на две предметные области – рациональную и внерациональную. Это также коррелирует с описанием структуры души как формы реализации природы человека – в ней выделяется мыслящая и страстная/волевая части. Возможность контроля над личными пристрастиями и тем самым над актом выбора Аристотель видит в привычке. Привыкание рассматривается им как постоянная работа человека над собой, тренировка делать выбор в соответствии с рационально определенными целями. На основании этого он вводит понятие «нрав» для описания внерациональной составляющей деятельности. Как следствие, и добродетели разделяются им на рациональные (дианоэтические) и нравственные (этические). Именно нравственные добродетели оказываются воспитуемым параметром индивидуального развития. Делается вывод, что такая концептуализация нравственных добродетелей позволяет включить в практическое знание воспитание как способ работы со страстями и желаниями, делает видимой внерациональную часть поступка.

Книга Маргарет Фуллер «Женщина в девятнадцатом столетии»: опыт прочтения

Марина Прокофьевна Кизима — 2021-12-25

В статье анализируется книга выдающегося американского романтика-трансценденталиста Маргарет Фуллер (1810–1850) о равноправии женщин – «Женщина в девятнадцатом столетии» (1845), в основу которой легло опубликованное ею ранее эссе «Великая тяжба: Мужчина против мужчин. Женщина против женщин» (1843). Сравнивая эти два произведения, автор показывает их общую концептуальную основу и вместе с тем, постепенное развитие взглядов Фуллер, становившихся глубже и радикальнее. Книга рассматривается в ее культурно-историческом контексте как целостное религиозно-философское произведение, в котором нашли своеобразное преломление идеи американского трансцендентализма: Фуллер впервые применила к женщинам такой его фундаментальный принцип, как доверие к себе, и создала в общественном дискурсе образ «женщины мыслящей», тем самым развив и дополнив ключевой для трансценденталистов образ «человека мыслящего». Автор показывает значение для концепции Фуллер этической теории Канта, христианства, мистических учений (Сведенборга), утопического социализма (Фурье), Гёте и европейских романтиков; подчеркивает, что в своих размышлениях Фуллер исходит из трансцендентальности и всеобщности моральных форм. Рассматривается то, как Фуллер сочетает этическую теорию с критикой несправедливости социальной действительности, норм и нравов в США того времени (особенно в том, что касается прав женщин, рабства негров, положения неимущих слоев), акцентируя значение справедливости как нравственной ценности. В статье отмечаются особенности книги как публицистического произведения, в котором этическая концепция строится с использованием средств литературной выразительности: проповеди, художественного вымысла (персонажи, диалоги), художественных произведений различных авторов, с которыми Фуллер вступает в своеобразный разговор о роли женщин в истории культур.

Некоторые вопросы этики Георга Зиммеля (по эссе «Индивидуальный закон»)

Марина Валерьевна Рендл — 2021-12-25

Наследие Георга Зиммеля обычно рассматривается в рамках «философии жизни» и крайне редко идентифицируется с этикой. Тем более удивительными кажутся те его работы, в которых представление об этическом полностью сформировано. Эта «популярная» этика чрезвычайно привлекательна и актуальна, потому что полностью сфокусирована на теме обычного живого человека с его уязвимым хрупким бытием и изменчивыми ценностями, идеалами и принципами. Действия этого человека как правило не подчинены какой-либо конкретной этической модели, что, однако, не означает, что они неэтичны. Этическая теория не совпадает с этической практикой человеческой жизни: эта идея является отправной точкой зиммелевского концепта индивидуальной этики. В статье обсуждаются некоторые очевидные проблемы этого концепта в эссе «Индивидуальный закон», равно как и зиммелевская критика этики Иммануила Канта. Зиммель поднимает базовые этические вопросы, которые интересуют любого разумного человека: что означают понятия долга и морали? Как применить эти категории к собственной жизни? Можно ли жить без этики? Ответы Зиммеля не идеальны, и требуют дополнений. В статье обсуждаются их преимущества и недостатки, равно как и вопрос, является ли зиммелевский проект этикой как таковой.

Этика и религиозное сознание в философии Киёдзавы Манси (1863–1903)

Елена Сергеевна Лепехова — 2021-12-25

В статье рассматривается проблема соотношения этики и религиозного сознания в философии японского ученого, мыслителя и публициста Киёдзавы Манси (1863–1903). Аанализируя различные этические системы (утилитаризм, интуиционизм, ригоризм и рационализм), в ходе размышления о том, что первично: общественная мораль или религиозное сознание, он приходит к выводу, что структура индивидуальной и общественной жизни должна основываться в первую очередь на принципах духовности (сэйсинсюги). Следование же только этическим нормам без осознания своего духовного начала представляется ему трудным, а порой и просто невозможным. Сама духовность в представлении Киёдзавы Манси несет в себе ясно выраженный буддийский смысл: это абсолютная трансцендентальная истина Будды Амиды Татхагаты, беспредельное (мугэн) начало, которое лежит в основе всего сущего и может определять этические нормы. Философские взгляды Киёдзавы Манси представляют особый интерес, поскольку демонстрируют наглядную ситуацию, как под влиянием социополитических условий меняются этические нормы и религиозные предпочтения в обществе и как в качестве ответной реакции представители наиболее образованной его части стремятся создать собственные стандарты нравственности и духовности, в которых религии отводится формирующая роль.

«Сентябрьская группа»: от аналитического марксизма к нормативной политической философии

Александр Владимирович Павлов — 2021-12-25

Аналитический марксизм, ранее также известный как «сентябрьская группа», – направление англосаксонской социальной теории, политической и нормативной философии. В российской гуманитарной и социальной науке существует несколько публикаций о движении, но все статьи ограничиваются социологическим аспектом работы аналитических марксистов. В данной статье предлагается рассмотрение другого аспекта данного направления – нормативного аспекта. Чтобы показать эту сторону деятельности аналитических марксистов, автор предлагает рассмотреть движение в исторической динамике. Течение берет начало с выхода книги канадско-английского философа Дж.А. Коэна «В защиту теории истории Маркса» (1978). Коэн пытался избавить марксизм от гегельянства и сделать его предметом настоящей науки, чем задал рамку деятельности. На первом этапе работы аналитические марксисты (Коэн, Юн Эльстер, Джон Рёмер, Эрик Олин Райт, Роберт Бреннер, Адам Пшеворский и т.д.) работали в рамках социологии и исторической социологии, совмещая проблемы, поднятые Марксом, с различными научными методами – теорией игр, теорией рационального выбора, исторической социологией и т.д. К началу 1990-х гг. некоторые из участников движения покинули группу (Эльстер, Пшеворский), а другие переориентировались на новые темы, а именно – на нормативную политическую философию. Полемизируя с идеями и аргументацией Джона Ролза, Роберта Нозика и др., аналитические марксисты по-своему отвечали на темы нормативной теории: попытка совместить свободу и равенство (Коэн), эгалитаризм (Рёмер), реальные утопии (Райт) и базовый доход (Филипп Ван Парайс).

Инновационная парадигма прикладной этики: миссия (не)выполнима?

Владимир Иосифович Бакштановский — 2021-12-25

В статье рассматривается потенциал сформировавшегося в России во второй половине XX – начале XXI в. концептуального направления «инновационная парадигма прикладной этики». Основания данного направления образуют: теоретическое этическое знание, проектно-ориентированное знание для целенаправленного преобразования «малых систем», фронестические технологии приложения. Главный обсуждаемый вопрос – о востребованности проектно-ориентированного потенциала прикладной этики в познании современных ситуаций морального выбора. Проанализирован представленный на страницах журнала «Ведомости прикладной этики» опыт применения проектно-ориентированного потенциала инновационной парадигмы прикладной этики к исследованию обстоятельств трансформирования российского университета. Зафиксирована динамика особенностей приложения этико-прикладного знания к исследованию изменяющихся ситуаций: теоретическое осмысление новых ситуаций морального выбора; распознавание альтернатив выбора; проектно-ориентированное воздействие на ценностно-нормативную систему институции; гуманитарная экспертиза конфликтного взаимодействия ценностных систем. Делается вывод о том, что миссия инновационной парадигмы прикладной этики с точки зрения ее проектно-ориентированного потенциала выполнима в приложении к ситуациям неопределенности морального выбора, при наличии запроса со стороны действующего субъекта на гуманитарную экспертизу, консультирование и проектную деятельность. В условиях предопределенности выбора, сокращения пространства самоопределения действующего субъекта, уменьшения сферы его ответственности миссия инновационной парадигмы прикладной этики имеет мало шансов на выполнимость. В то же время характер этических проблем в изменяющемся обществе указывает на потенциальную востребованность проектно-ориентированного потенциала прикладной этики в ближайшем будущем.

Кафедра этики МГУ: итоги полувековой работы

Алексей Алексеевич Скворцов — 2021-12-25

Статья посвящена истории появления и последующего развития кафедры этики философского факультета МГУ имени М.В. Ломоносова. Кафедра была основана в декабре 1969 г. и на данный момент является одной из трех самостоятельных кафедр этики в России. На ней работали многие известные философы-этики страны. У кафедры сложилась своя научная школа и традиции в этическом образовании, среди ее выпускников есть много успешных ученых, педагогов и практиков, работающих в различных социально значимых областях. Благодаря их усилиям кафедра играет заметную роль в российском философском сообществе и в общественной жизни. Автор показывает, как менялась кафедра в начале 1990-х гг. и на рубеже тысячелетий, каким образом реагировала она на различные вызовы, связанные с длительной реформой образования и науки. Особое внимание уделено научным представлениям сотрудников кафедры о морали и этике, раскрываются их исследовательские интересы и теоретические взгляды. В статье рассказывается об образовательной программе кафедры, об учебно-методической работе, о подходах к преподаванию и о студенческой жизни, которая была всегда очень интересной. В последние годы кафедра во многом пересмотрела походы к преподаванию, сделав его полемичным и наполненным наиболее острыми дискуссионными темами. Сегодня кафедра активно участвует в различных исследовательских и образовательных проектах, консультирует общественные организации и профессиональные сообщества по практикам этического регулирования, активна в медийном плане.