Проблематика всеобщности в советской этике 1960‒1970-х годов

Аннотация

В статье рассматривается начальный и наиболее важный этап в освоении этической проблематики всеобщности в дискуссиях 1960-х – начала 1970-х годов, проанализиро­ванных выборочно на примере ряда авторов – А.Ф. Шишкина, Я.А. Мильнера-Иринина, С.А. Поздняковой, А.А. Гусейнова и О.Г. Дробницкого. Проблематика всеобщности выражалась ими в разных понятиях – от «простые нормы нравственности и справед­ливости» и «общечеловеческие элементы морали» до «всеобязательность» и «универ­сальность морального требования». За этой понятийной динамикой можно просле­дить смену философско-мировоззренческих ориентиров, способов осмысления мора­ли, в конечном счете – парадигм философской и нормативной этики. Начиная с Канта, всеобщность в морали понималась, говоря в общих словах, как характеристика сужде­ний, решений и оснований действий по их соответствию определенным стандартам, нормативным и/или коммуникативным. С этой точки зрения, всеобщность при стро­гом понимании не тождественна общераспространенности или общепринятости суж­дений, решений и оснований действий. Это значение понятия всеобщности не прини­малось во внимание сторонниками основанного на идеологических или нормативных постулатах «классового» подхода к пониманию явлений социальной и духовной жиз­ни. Оно не всегда принималось во внимание сторонниками научного подхода, осно­ванного на теоретическом осмыслении природы морали, исходя из той роли, кото­рую она играет в жизни человека и общества. Наиболее развитое и концептуально-контекстуализированное рассмотрение проблема всеобщности получила в этике Дробницкого, который рассматривал всеобщность как одну из важнейших характери­стик морального требования. Нормативным коррелятом так понимаемой универсаль­ности является принцип равенства. Универсальность характеризует также и суждения, моральность которых удостоверяется посредством процедуры универсализации. Раз­ные и не всегда взаимосвязанные аспекты универсальности Дробницкий объяснял, ссылаясь на «общеисторические закономерности». Присущий ему историцизм в обос­новании морали и всеобщности в морали свидетельствует о незавершенности процес­са смены парадигм, начавшегося в советской этике в 1960-е годы.